пективности. Литература в самый один и призванная на все это откликаться, утверждать положительное начало, на фон боя, где сошлись в вечном бое Господь и дьявол, выступать на боку Граждане. Иначе зачем она? На свидетельство приведенных раздумий над творчеством Б. Финкельштейна годилось бы адресоваться к конкретным примерам из «жизнь» его произведений и героев. Благодарным материалом здесь может служить лишь только что выданная книжка «Оцифровка бытие» – 1-ое издание произведений русскоязычного писателя в переводе украинской. Сам создатель подчеркивает: быть переведенным на муниципальный язык – то для него и заслуга, и честь, и гражданская позиция, и факт взаимообогащения культур. Особенного веса приобретает этот факт в контексте крымской прописки прозаика; полуостровной автономный ареал украинизированный имело, разве что на уровне дорожних указателей, малозначительной частицы внешней рекламы и вывесок над витринами магазинов. С выходом «Оцифровки бытие» в переводе книга приобрела всеукраинский звучание, она отыщет своего признательного читателя также и вне границ Крыма. И все-таки: переповедать ли сюжеты рассказов Б. Финкельштейна? Разумеется, дело эта неблагодарная. Положив руку на сердечко, советую их прочитать. Уже пусть из-за того, лишь бы ощутить незглибимисть, неисчерпаемость загадок, которые ими преисполнена жизнь около нас. Лишь бы вдохновиться добротворчою настроєвистю создателя, его рассудительным оптимизмом, восхищенным созерцанием мира, щемящей ноткой тихой мудрой печали за него быстротечностью для любого смертного и вечным бессмертием человеческого духа. Данная книжка предназначена тем, кто содержание собственной жизни определяет по состоянию души, не давая ей згнититися, придти в упадок, раствориться в грубо-материальному и циничному. Убежденный: такой читатель всегда отыщет с автором общий высокий язык и абсолютное согласие. Виктор ГОРиСЛАВЕЦЬ г. Киев Борис Финкельштейн как беллетрист пока что «подчинил» лишь раз жанр прозы — рассказ. Но тип его художнического мышления, умноженный на крупный жизненный опыт, дает основания полагаться на восхождение к новым, высших вершин. Он — профессиональный рассказчик с добрым чувством языки. Меткий и почти всегда оптимальный в количестве « строительного материала» и выразительных средств. Уважая собственного читателя, оберегает его от многословия либо искусительной бароковости синтаксических конструкций. Стиль писателя жесткий, динамический, пругкий, спивмирний с требованиями формирования художественной идеи. Тут уместно припомнить известный постулат о что, что понятие «талант» всегда учитывает чувство меры. Виктор БАРАНОВ, достойный деятель искусств Украины Борис ФиНКЕЛЬШТЕЙН «ТОЖЕ МНЕ, КАРУЗО!» РАССКАЗ Во второму классе, когда мне было 8 лет, у меня неожиданно прорезался глас. Это знаменательное событие состоялось при этих обстоятельствах. Ноябрь 1954 года; я — на уроке пений. Странноватые это были уроки. Если на иных, серьезных уроках, ну, скажем, математика или родной язык, наша учительница Александра Ивановна поддерживала дисциплину и состязательность, то эти уроки проводила учительница музыки, кот-ая справиться с нами совсем не имела возможность. Мы вот только что на главах не прогуливались. При этом петь полагало, извините за поворот, «западали», а вот пустовать, ломаться, паясничать — было геройством. Несчастная учительница впрочем предлагала нам всем вместе и любому отдельно запеть какую-то песенку. Итог был чем-то похожий на кошачий выступление; у нее становились мокрыми глаза, хотя она упрямо продолжала безуспешные поползновения. Мне было жаль ее, я морально не понимал, за что мы например над ней издеваемся. Правда, к поре, к времени я держал это при для себя. Особенно я начал жалеть ее в последствии того, как мама рассказала, собственно что ее с родителями-композиторами было выслано из Столицы за Урал еще накануне войны. В последствии окончания срока им позволили поселиться не поближе Астрахани. Родители умерли, она вышла замуж за мужика, который тоже умер от туберкулеза. Сейчас она одна, с маленьким ребенком, и наваривает на жизнь, давая уроки музыки и излагая в школах. Хотя как же ей помочь? Я сего не знал, но решение вызрело непосредственно. Когда сегодня на уроке пений она дошла в еще один раз ко мне и предложила запеть, я заместо шалостей встал из-за парты, прокашлялся и запел. Верней, испробовал запеть. Песенка была глупая, хотя я ее помню. Называлась она, может показаться на первый взгляд, «Ручей» и начиналась так: Чей ручей меж камешков? – Я от снега и проминцив, Я бегу, я смеюсь, С иным сейчас я сольюсь… Голос у меня еще не изм
Страницы: 1 2
Вы находитесь: События > Новости > Незглибими тайны бытия
